Название: Учитель
Автор: katya_neko (katya_neko@tut.by)
Фэндом: Beethoven Virus
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Кан Маэ/Ту Ру Ми, Кан Гон У
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G
Состояние: закончен
Описание: мысли Кан Гон У младшего. Мысли загонные и, как все знают, Кан Гон У я не люблю (вернее, люблю, когда он далеко от моего ОТП и не мешает ему становится каноннымXD). Посему Гон У тут – наблюдатель-мазохист.
Предупреждение: выставлять где угодно, но только с этой шапкой. И желательно меня заранее предупреждать.
Учитель
Он наблюдал за ними. Все время, не отводя взгляда. Было сложно не смотреть, а Гон У всегда был слишком слаб и привык к самообману. И поэтому продолжал поворачивать голову в их сторону, притворяясь, что ничего не замечает, что не чувствует боли.
Кан Гон У иной раз задумывался, не был ли он садистом. Или мазохистом. Или просто идиотом.
Или лицемером – глупым, склонным к иллюзиям лицемером, трусом, не желающим признавать реальность.
Гон У был недостаточно хорош – и знал об этом. И хотя люди смотрели на него широко раскрытыми от восхищения глазами и перешептывались – талант, гений, дарование - за его спиной, он всегда понимал то, что никогда не будет достаточно хорош ни для Ту Ру Ми, ни для Кан Маэ. Он не заслуживал ни одного из них, а они заслуживали друг друга хотя бы потому что Гон У – хоть и по разному - любил обоих.
Он безмерно уважал своего учителя – того самого эгоцентричного, горделивого, непростого - ох, непростого - человека, который отобрав у него почти все, в следующий миг подарил ему целый мир гармонии , и он не мог ненавидеть его, потому что старший Кан Гон У был не только соперником в любви, он был наставником в музыке. И потому что тот сумел завоевать его уважение. И потому что знал себе цену и был полон собственного достоинства. И потому что под острой завистью и неприязнью и хроматической гаммой эмоций всегда скрывалось безмолвное восхищение, и почтение, и банальное желание преклонить колени, смириться и закрыть глаза, и благословить.
Гон У был виртуозным мастером самообмана, но в то же время умел замечать все до мелочей, а потом складывать витражи истинных событий – способность, временами заставлявшая его желать о потере зрения.
Но даже крепко, до боли и красных точек-черных пятен зажмурившись, молодой человек отчетливо видел вспыхивающую лучистую, светлую, ясную радость в глазах Ту Ру Ми в те секунды, когда она поднимала взгляд на маэстро, в те несколько коротких до дрожи, до оторопи секунд, пока недолговечное счастье не гасло, приглушенное лаконичными, резкими и насмешливыми словами старшего мужчины.
И Гон У осознавал, что девушка была счастлива лишь видеть маэстро Кана – даже не говорить, даже мельком, и не потому что тот признан феноменальным дирижером, не потому что талантлив, не потому что знаменит, и даже не потому что красив – и это бесхитростная непритязательность говорила о многом.
Ту Ру Ми смотрела только на Кан Маэ, улыбалась только ему, никому другому, только для него, и за это маэстро любил ее, несомненно, бесспорно любил ее. Возможно, не той преданной, смиренной, невероятно терпеливой любовью, которую девушка дарила ему – безусловной любовью, которая состояла наполовину из веры, наполовину из надежды, и была абсолютно, захватывающе прекрасна в своей женственности. Любовь маэстро была иной – она была мягче, бледнее, спокойнее, не так выразительна. Словно подводное течение, она скрывалась за его недостатками, но, тем не менее, чувствовалась в каждом жесте, взгляде, движении – точнее в их новоприобретенной неуверенности.
День за днем ученик отчетливо видел, как новизна любви расстраивает его принципиального, нетерпеливого, крайне консервативного учителя, как нарушает его драгоценное спокойствие. Неудивительно - это чувство было незнакомо Кан Гон У старшему, оно было странным и пугающим, и маэстро инстинктивно и торопливо, почти воровато прятал всякую привязанность в самом темном, самом дальнем уголке своего сознания.
Маэстро отгораживался от остального мира аристократическим холодом и молчал, потому что был слишком горд, чтобы заговорить о любви, а Кан Гон У продолжал безмолвно наблюдать, как пробуждается любовь между двумя дорогими ему людьми, потому что давно лишился остатков гордости.
Гон У наблюдал, как плачет Ту Ру Ми, как строятся и рушатся хрупкие воздушные замки, как меркнут химеры, как место влюбленности и заботы занимает уверенное, тихое, глубокое чувство – и все это из-за другого человека – из-за его соперника, из-за его наставника. Иногда Гон У задавался безумным вопросом – тянулся бы он к Ру Ми, если бы та не любила Кан Маэ. Иногда ему казалось, что эта беспомощная любовь – неотъемлемая часть девушки, ее сияние или обаяние, – в такие моменты все мысли о борьбе, мести, соперничестве, обиде, злости, весь антагонизм исчезал, оставляя молодого человека еще более растоптанным и жалким, чем прежде, а все потому, что с этой интерпретацией собственных чувств он ничего не мог поделать.
Ту Ру Ми смеялась, плакала, тревожилась, смущалась, теряла голову и любила, любила отчаянно, любила изо всех сил и не скрывала своей любви – и, возможно, эта прямота была лучше всех тонких намеков – в конце концов, на маэстро никогда не действовали тонкие намеки, недомолвки и двусмысленности.
Гон У наблюдал, как они становились ближе. И - вопреки всему – они становились ближе.
Все первые шаги навстречу, естественно, с присущими ей простодушием и прямотой делала Ту Ру Ми, но в какой-то неуловимый момент Гон У приметил, что его высокомерный, претенциозный, строгий учитель больше не избегает физического контакта с девушкой – и эта перемена была подобна гиперпрыжку в пространстве их странных отношений, потому что маэстро не любил людей, он избегал касаться людей, он слишком ценил свое личное пространство, свою надменную холодность и свое удобное одиночество и упаси боже ему было привязаться к существу, которое чуть менее вечно, чем его музыка или его Тховен.
Прикосновения маэстро были осторожными, даже неуклюжими, не теплыми, не мягкими и тем более не нежными (дирижер никогда не умел общаться на языке тела, да и никогда не делал вида, что умеет), однако Кан Маэ выдавали покой и умиротворенность, скрывающиеся в обычно настороженных глазах и, вопреки себе, Гон У надеялся, что это трепетное подобие счастья в глазах его учителя останется там навсегда.
| Если вам понравилось мое творчество, оставьте, пожалуйста, коментарий в моей гостевой книге, мне будет очень приятно *3* Спасибо, что уделили внимание моему творчеству *3* |